Виновниками кровавого гонения были в значительной степени сами же проповедники христианства - иезуиты, которые всюду вносили дух нетерпимости, насилия, подкупа, лицемерия. С несвойственной христианам жестокостью они нападали на буддийское духовенство ("бонз"), подстрекали новообращенных христиан к разрушению идолов и буддийских часовен, подкупали некоторых японских князей, и те насильственно заставляли своих подданных креститься. Подобная деятельность, естественно, вызывала раздражение у многих японцев и заставляла подозрительно относиться к христианам. Тем более, что торговцы-европейцы, во множестве хлынувшие в Японию, своим неуважением к обычаям и верованиям японцев усугубляли эти отношения.
Противохристианское движение в Японии принимало все более резкий характер, плодом его было почти полное искоренение христианства, признанного развращенной сектой, и за принадлежность к нему назначалась смертная казнь. Костелы были полностью разрушены или сожжены, а миссионеры изгнаны.
В результате, с конца XVII века христианство в Японии было уничтожено, и в таком запретном положении находилось до 60-х годов XIX столетия, когда сюда снова явились католические миссионеры. Попытки России завязать дипломатические отношения с Японией успеха не имели, и лишь в 1853 году российский военный корабль впервые вошел в гавань Нагасаки, а через два года русским было разрешено посещать две гавани и создать первую дипломатическую миссию. В 1857 году российское посольство построило домовую церковь, предстоятелем которой стал иеромонах военного флота. Когда же в 1860 году в Святейший Синод поступил запрос о священнике для этого храма, Господь Сам призвал на это место иеромонаха Николая (Касаткин, †1912), ставшего затем основателем Православной Миссии в Японии.
Иван Дмитриевич Касаткин, уроженец села Егорье-на-Березе Бельского уезда Смоленской губернии, испытавший беспросветную нужду и горечь сиротства, в 1860 году заканчивал Петербургскую Духовную академию. Его, 23-летнего юношу, во время всенощной глас Божий призвал принять монашество и отправиться в Японию для проповедования Слова Божия. В короткий срок его постригли в монашество с именем Николай, а затем рукоположили в иеромонахи. Благословляя его на предстоящее служение, ректор академии, Преосвященный Нектарий сказал Николаю, что с крестом подвижника он должен взять посох странника, и вместе с подвигом монашества предлежат ему и труды апостольские.
Впоследствии архиепископ Николай вспоминал: "Когда я ехал туда, я много мечтал о своей Японии. Она рисовалась в моем воображении, как невеста, поджидавшая моего прихода с букетом в руках. Вот пронесется в ея тьме весть о Христе, и все обновится... Тогда я был молод и не лишен воображения, которое рисовало мне толпы отовсюду стекающихся слушателей, а затем и последователей Слова Божия, раз оно раздастся в Японской стране".
А через несколько месяцев, 2 июня 1861 года, когда молодому миссионеру, наконец, удалось добраться до места своего служения в Хакодате, его сразу постигло разочарование. Проповедь Евангелия оказалась совершенно немыслимая, потому, что по словам отца Николая, "тогдашние японцы смотрели на иностранцев, как на зверей, а на христианство, как на злодейскую секту, которой могут принадлежать только отъявленные злодеи и чародеи". Итак, его невеста "Япония спала самым прозаическим образом и даже не думала о нем".
"Приехав в Японию, я, насколько хватало сил стал изучать здешний язык. Много было потрачено времени и труда, пока я успел присмотреться к этому варварскому языку, положительно труднейшему на свете, так как он состоит из двух: природного и китайского, перемешанных между собой, но отнюдь не слившихся в один". Восемь лет ушло на изучение языка, литературы и истории японского народа, всех видов японской философии, религии, была и нравов. Лишь затем иеромонах Николай начал свой великий подвиг апостольского служения. Его речи, собиравшие до тысячи человек и длившиеся около двух часов, были яркими и сильными. Используя в своих выступлениях такие примеры и сравнения, которые японцы считали неизвестными европейцу, он вызывал у слушателей рукоплескания и громкие одобрения. Недаром японская печать отмечала, что отец Николай знал Японию лучше самих японцев.
Руководствуясь правилом "вначале завоевать любовь, а потом нести Слово", действовал в распространении Православия "апостол Японии" Николай, что являлось полной противоположностью деятельности католических священников. Он никогда не оскорблял религиозное чувство японцев, и потому даже среди буддийского духовенства у него были друзья.
Русскому иеромонаху-миссионеру удалось среди грубого идолопоклонства и враждебной настроенности к христианству заронить в души своей будущей паствы семена Православной веры.
Первым обратился ко Христу в 1865 году самый ярый противник христианства - языческий жрец Савабе, и он, который "дышал угрозами и убийством", оказался плененным Евангельским благовестием. Как вспоминал сам Савабе, "открыто читать Евангелие я не мог, а читать хотелось Вот я и выдумал читать его в то время, когда совершал службы в своем мия (языческом храме). Положишь, бывало, перед собой Евангелие вместо языческого служебника, да читаешь, постукивая в обычный барабан. Никто и не думает, что я читаю иностранную ересь". Этот языческий жрец был первым переводчиком Библии с китайского на японский язык. При крещении Савабе отец Николай дал ему имя Павел. Это был самый ревностный и незаменимый помощник своего русского духовного отца. После принятия Православия Павла постигли тяжелейшие испытания: сначала сошла с ума его горячо любимая жена, а затем она, в припадке болезни, сожгла собственный дом. Потерявший с переходом в Православие содержание Савабе остался нищим и без крова. Родные и знакомые не только отвернулись от него, но и стали относиться к нему с той злобой, с какой он раньше сам относился к христианам. Однако все эти скорби лишь закаляли дух новообращенного, и его вера разгоралась, как пламень. Желая обратить в Православие и других, он стал проповедовать и вскоре был заключен японским правительством в сырое подземелье. Отец Николай говорил: "Савабе получил тяжкое бремя скорби, до того тяжелое, что редкий в мире не согнулся бы или не сломился под этой тяжестью". Но он мужественно переносил все испытания и гонения, лишь укрепляясь в вере.
Между тем Император Японии Муцу-Хито, вступивший на престол в 1867 году, несмотря на свое дружелюбное отношение к европейцам, издал Указ, по которому "христианская нечестивая вера по-прежнему запрещается". Однако проповедь молодого русского монаха была поразительно успешна. Как писал в 1869 году сам отец Николай, причиной тому была, с одной стороны, подготовленность Японии к принятию христианства вообще, а с другой, то, что теперь проповедовалось японцам Православие, а не католичество и не протестантство. Успех был так велик, что 4 апреля 1871 года Святейшим Синодом была учреждена Российская духовная Миссия в Японии из 5 человек. Начальником Миссии был назначен отец Николай, возведенный в сан архимандрита. С 1872 года он переносит свою деятельность в столицу Японии Токио. Здесь ему сопутствовал такой же успех. Но японское правительство держалось прежних взглядов, и вновь вспыхнуло гонение. Только в одном городе Сендае более 120 человек были арестованы, а затем подвергнуты допросу и наказанию за принадлежность к христианству. К допросу были привлечены даже дети 10-12 лет, которые своими ответами поражали неверующих. Отец Николай мог радоваться, что "хотя между допрашиваемыми многие были еще не просвещены святым крещением, но никто из них не изменил перед властью своим убеждениям; напротив, гонением они еще более утвердились в принятой вере. Врагам Христа не было утешения слышать, даже от жен и малых детей, ни одного слова слабодушия или боязни в исповедании Христа". Поводом для гонения на православных в Хакодате стал удививший язычников пасхальный трезвон, продолжавшийся, по русскому обычаю, в консульской церкви целую неделю. Этот колокольный звон привлек в православный храм множество любопытных японцев, а катехизаторы воспользовались этим и стали усиленно проповедовать Православие и по иконам рассказывать о главнейших событиях Ветхого и Нового Завета. Это обстоятельство не ускользнуло от губернатора города. Он приказал арестовать катехизаторов; одних заключил в крепость, других - в тюрьму. Христиане-чиновники лишались своих мест, православные изгонялись из Хакодате. Закрыта была типография при православной церкви, прекратилось на время издательское дело Миссии.
Но это уже была последняя вспышка ненависти к христианам. Новая вера была слишком жизненна, чтобы ее можно было уничтожить давлением и гонениями. В 1873 году последовала отмена Указов против христианства, и теперь стала возможной свободная проповедь веры Христовой в Японии. .отец Николай писал тогда: "Признаки того, что Богу угодно просвещение Японии светом Евангелия, с каждым днем выясняются все более. Взгляните на этот молодой, кипучий народ. Он ли не достоин быть просвещенным светом Евангелия? Желание просвещаться, заимствовать от иностранцев все хорошее проникает в него до мозга костей. С каждым днем ко всем миссионерам, в том числе и к русским, приходят новые люди, жаждущие знать о Христе. С каждым днем число новобранцев растет... Господь попустил нас испытать гонение; но неизбежная туча уже пронеслась мимо. И как гроза оживляет красы природы, так минувшее испытание воспламенило еще больше и без того полные ревности сердца чад Христовых".
При незначительной материальной поддержке со стороны Русского Правительства отец Николай приобрел земельный участок на высоком холме, называемом Суругадай, и построил для Русской Миссии прекрасный двухэтажный дом с большим количеством комнат и домовой церковью. Сам же он, несмотря на многолетнее пребывание в Японии, не имел собственного дома и скромно проживал в маленькой комнатке, которая служила ему спальней, столовой и кабинетом. Но зато отец Николай устроил духовную семинарию с общежитием для учеников, получающих семилетнее образование по той же программе, то и в русских духовных семинариях. Особое внимание обращалось на изучение русского языка, который был обязателен для учащихся. Наиболее способных семинаристов отправляли для дальнейшего обучения в духовные академии России. Возвращаясь в Японию после завершения образования, они становились помощниками своего наставника - отца Николая.
Господство в Японии трех религий: шанто (поклонение предкам), буддизма и конфуцианства, и одновременное исповедание этих религий самим Императором и его ближайшими сановниками - верный признак того, что ни одной из них японцы не придают серьезного значения. И отец Николай Японский пишет в журнале "Древняя и Новая Россия": "Счастливая будет Япония, если она, минуя католичество и протестантство, прямо примет истинное христианство. Избежит она и папского гнета, и вмешательства в государственные дела ее... Японцы, кажется, и обнаруживают наклонность именно к Православию. Не нравится им и не может нравиться такому развитому и пытливому народу гнет католичества, которое, проповедуя христианство, не позволяет читать подлинное учение Христа, уже этим одним возбуждая недоверие и сомнение в подлинности проповедуемого. Католические миссионеры, как ни старались, не могли завести в Японии своей семинарии. Православная же Миссия, всего восемь лет существующая в Японии, при двух постоянных за это время миссионерах без всяких определенных материальных средств, числом христиан уже вдвое сильнее, чем католическая и протестантские миссии, взятые вместе несмотря на то, что эти миссии белее 20 лет как основаны в Японии, что у них сотни миссионеров и миссионерок и неистощимые материальные средства".
С целью подготовки будущих проповедников Православия для японцев была открыта школа катехизаторов, а для японок - духовная школа с общежитием, где они кроме знаний по ведению хозяйства и рукоделию получали серьезное религиозное образование. Часто выходя замуж за будущих священников и катехизаторов, девушки становились их помощницами в распространении Православия, в основном среди женщин.
В 1875 году Павел Савабе был рукоположен в сан священника и стал сослужителем отца Николая перед Престолом Божиим. Он был первым японским священником. А через три года среди японцев было уже 6 священников, 27 катехизаторов и 50 катехизаторских помощников, Японская Православная Церковь продолжала увеличиваться, и в 1880 году Святейший Синод возвел архимандрита Николая в сан епископа.
Вот так описывает Пасхальную ночь в Токио Преосвященный Сергий: "Вечер Великой Субботы. ...А в крестовой церкви вдоль стен, на устроенных лестницей полках - красные яйца и куличи. И все это или замысловато уложено, или чем-нибудь изящно украшено... Но вот и 12 часов ночи! Звона нет, ибо все же 1 800 000 жителей еще не со Христом и в сию Святую ночь спят. И простое благоразумие подсказывает "обождать" со звоном и не будить им спящее язычество. С зажженными свечами выходит на улицу крестный ход. Впереди парами воспитанницы, диаконы, пять иереев, Владыка Николай и я. За ними российский посол... и масса христиан. ...Серьезное, внимательное "приглядывание" к тому, что здесь совершается... Да это те, кои украдкой к тебе подходят на миссийском дворе и спрашивают: "А неверующим можно прийти?"... В 3,5 часа кончилась служба. Владыка сам освятил куличи и яйца, введя здесь этот русский обычай. А затем потянулись к нему христиане христосоваться.
- Владыко! Да вы опять будете до 6-ти часов христосоваться? - спрашиваю я.
- Непременно! Да не могу же я лишить себя этого удовольствия! Подходит какой-нибудь старик, старуха. И лицо у них от радости расплывается... Ну, и твое от радости расплывается!
И радующийся, а не воздыхающий старец до утра "христосуется". Конечно, не целуется, ибо в Японии сего искусства не знают. Но каждому поклон, да по-японски - не один. И каждому - яйцо. И к шести часам утра Владыка успевает раздать 600-800 яиц".
И таким "радующимся" видели японские христиане своего Владыку постоянно на протяжении более 30-ти лет, пока он служил пред Престолом Божиим.
Памятником его ревности о церковном благолепии остался не один храм, но главным из них является великолепный собор в Токио во имя Воскресения Христова, который был торжественно освящен 24-го февраля 1891 года в присутствии 16 японских священников и более 4000 православных христиан из разных мест Японии. Звонил русский звонарь, только что приехавший в далекую страну. Красивый звон невольно привлек внимание японцев, так как до сих пор служба в православных храмах совершалась без звона. Пел хор из 150 человек от семинаристов и учениц женской школы, и так хорошо, что на другой день несколько японских газет отметило это прекрасное пение. Большое впечатление на японцев произвел крестный ход, совершаемый при освящении православного храма. Многотысячная толпа народа в полном молчании смотрела на это торжественное шествие, многие из неверующих японцев даже обнажили головы. Слава о соборе разнеслась по Европе и Америке еще до окончания его строительства.
Особенной любовью Владыки пользовались дети, которые часто доверчиво теснились к нему, а он ласкал, благословлял их и беседовал с ними о Христе.
Женская школа, катехизаторская, детский сиротский приют, церковный хор - все это требовало от Владыки много внимания и времени. Но главным его делом, начатым еще в первые годы в Хакодате и продолжавшимся в течение всей жизни, был труд, подобный трудам святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия, - перевод на японский язык священных и богослужебных книг. Владыка говорил: "Хотя бы небо разверзлось, а я не имею права отменить занятия по переводу".
"Не было человека в Японии, после Императора, который пользовался бы в стране такою известностью. В столице Японии не нужно было спрашивать, где Русская Православная Миссия: довольно было сказать одно слово "Николай", и буквально каждый "рикша" сразу знал, куда нужно было доставить гостя. И православный храм назывался "Николай", и место миссии тоже "Николай", даже само Православие называлось именем "Николай". Путешествуя по стране в одежде русского священника, мы всегда и всюду встречали ласковые взоры, и в словах привета и разговора мы улавливали среди непонятных слов и выражений незнакомого языка одно знакомое и дорогое: "Николай"... Так писал о своих впечатлениях, вынесенных из посещения Японской Церкви, протоиерей Иоанн Восторгов. А вот что пишет японский профессор Наганава Мицуо: "Авторитет Николая среди японских верующих абсолютен, и хотя начиная с Мэйдзи, в Японии прибывало множество иностранцев и вносило свой вклад в строительство новой Японии, вероятно, не будет преувеличением сказать, что по сравнению с Николаем не было человека, имевшего столь верных последователей среди японцев".
(Отрывок из книги "Отвергнутая победа. Порт-Артурская икона - Торжество Пресвятой Богородицы в Русско-Японской войне". издательство "Диоптра". 2003 год)